мысли, заметки, прогнозы...

Миллионер хоккеист Иван Ткаченко не покупал яхты, а содержал детский дом, церковь и школу, где учился, 10 миллионов рублей перечислил на лечение онкобольных.

Времена ныне жесткие, все о рейтингах пекутся прежде всего. И в погоне за ними писать о хороших людях, рассказывать о положительных примерах как–то стало немодно. Мол, читателям газет, телезрителям вряд ли это будет интересно.

Вот и очередная катастрофа вроде не оставляла шанса позитиву: в Ярославле разбилась целая хоккейная команда клуба «Локомотив». И вдруг среди рассуждений о пьянстве пилотов и степени износа отечественного авиапарка светлым лучом сверкнула новость: перед самым вылетом капитан Иван Ткаченко перечислил онкобольной девочке Диане Ибрагимовой 500 тысяч рублей на послеоперационную реабилитацию. SMS Дианиной маме «Деньги дошли?» отправил прямо из самолета.

Причем выяснилось, что деньги на операцию Диане давал тоже Иван, и тоже 500 тысяч. А всего за четыре года хоккеист пожертвовал на лечение онкобольных детей 10 миллионов рублей…

На фоне олигархов, то покупающих политические партии, то устраивающих банкеты на крейсере «Аврора», не самый богатый спортсмен Иван Ткаченко выглядел почти святым.

Шок и метровый слой цветов

Человеку, далекому от спорта, трудно представить шок, в котором пребывает Ярославль. На площади перед ареной «Локомотива» — метровый слой цветов и надпись на стене: «Они так низко больше не летают». Намек на ангельскую природу погибших.

В автобусах на цифровых табло вместо рекламы — кадры: свечи и медленно меняющиеся фамилии хоккеистов.

Брат капитана Ивана Ткаченко Сергей показывает мне на дороге машину с наклейкой «Локо»: помним, любим, скорбим»:

- Половина водителей в городе ездят с такими. Откуда взялись — не знаю…

Родители теперь уже легендарного хоккеиста живут в пятиэтажке улучшенной планировки. Два года назад вообще жили в хрущевке и менять квартиру не собирались, но Иван уговорил: «Выбирайте любую, в любом районе…» Выбрали на соседней улице. Отец миллионера сам клеил обои: когда–то, в мясорубке 90–х годов, он, чтобы прокормить сыновей, оставил любимую работу психолога и пошел чернорабочим: ремонтировал квартиры.

Теперь двое чрезвычайно скромных стариков (в доме ничего не говорит о лишнем достатке) сидят и пытаются объяснить, почему их Ванечка вырос таким добрым. Не «слюнявым», нет — «слюни» не играют в хоккей, и Ваня мог врезать клюшкой любому, — а именно добрым: открытым светлым человеком, которого все любили, который никогда не отказывал в интервью журналистам и который даже играл «не на себя», а «на других». Как объясняет папа Леонид Владимирович, есть такие хоккеисты, которые не бегают по площадке, а знай наколачивают шайбы с чужих передач (в команде таких не любят, публика, наоборот, считает звездами). Иван же все больше подавал…

- Это в меня, наверное, — говорит Леонид Владимирович. — Я сам денег терпеть не могу: я послевоенный ребенок, меня так мать воспитывала. И мы внушали сыну: главное в человеке — порядочность. Говорили: смотри, вот хапал–хапал жулик — и пролетел… Да Ваня и сам знал таких — однажды, еще мальчишкой, приехал с игры голодный: «Папа, дай поесть что–нибудь». Им обещали заплатить по тысяче долларов и обманули…

Карьера маленького Ивана складывалась трудно: сначала выгнали из детской команды — не подошел по росту, потом спонсоров второй команды — 12 человек — расстреляли в Саратовской области… В 90–е так разбирались бизнесмены друг с другом. Ваня мыкался, играл с «дедами» по 40 — 50 лет, потом был вынужден уехать в другой город: хозяева команды продали Ткаченко, как попугая на Птичьем рынке…

Успех пришел в 2001 году, когда Иван наконец попал в «Локо». И стал местной знаменитостью: все ярославские мальчишки мечтали взять у Ивана автограф, а он и не отказывал.

Лет пять назад пришли и деньги.

- Мы не знали, какая у него зарплата, — признается мама Татьяна Владимировна, — он не говорил. Только просил: «Говорите все, что вам нужно, я куплю»…

И покупал. Отцу купил машину, родному дяде вставил в квартире окна, лечил и хоронил всех родственников, бесконечно давал в долг соседям, одноклассникам, бывшим спортсменам, знакомым, полузнакомым…

Поддерживал первого тренера, который когда–то взял отовсюду выгнанного Ваню в команду; это уж родители попросили: «Сынок, надо…»

Я позвонила этому тренеру, Александру Владимировичу Пористалину, в Саратов, и он не смог со мной беседовать.

Он плакал.

Отдать свою рубашку

Гадостная журналистская натура еще говорила во мне. Я думала: «Богатому быть добрым — не бином Ньютона. Вы мне скажите, какие у него были часы, раз он на благотворительность тратил миллионы…»

Часы у Вани оказались за сто сорок швейцарских франков (пять тысяч рублей): школьницы носят дороже, а отечественные нувориши такими купюрами и вовсе прикуривают сигары. И жил ярославский хоккеист в обыкновенном неэлитном доме, построенном железной дорогой («Локомотив» — клуб РЖД, если кто не помнит), в трехкомнатной квартире с женой и двумя дочками (для справки — у одного из одноклубников Ткаченко, ушедшего играть в московский ЦСКА, квартира четырех–этажная). И новой машины у нашего миллионера никогда не было: он ездил на бэушных, причем купленных у других хоккеистов. А когда его спрашивали, почему, мол, не купишь что–нибудь статусное, отвечал: «Это не главное. Главное — делать в жизни свое дело»…

А окончательно перепахала меня такая история. Полгода назад Иван Ткаченко открыл бар в центре Ярославля, и бармен Кирилл сдуру признался хозяину, что мечтает о ботинках какой–то эксклюзивной американской фирмы. А Иван — по случайности! — как раз заказал по Интернету эти дорогущие ботинки. Себе.

- Ванька дождался заказа. Пришел с ботинками в бар, поставил их на стойку, спрашивает бармена: «У тебя какой размер? Такой? На…»

Снять с себя и отдать другому? Пусть даже не последнюю рубашку… Это уже как–то не от мира сего. Кто на такое способен? Князь Мышкин?

Рассказал мне об этом поразительном случае управляющий баром «Рокс» (Rocks), друг Ивана Евгений Панин. Впрочем, по словам Евгения, для Ивана–то история была как раз нормальная:

- Он делал добро, как дышал, все раздавал. На даче однажды я у него замерз, он кофту мне дает, швейцарскую; несу возвращать — не берет: «Тебе идет — и носи». Я: «А-а–а…» Он: «А мне мала». Всех задаривал, однажды из Риги рубашку «Хьюго Босс» мне привез, которую бы я в жизни себе не позволил, а сам одевался на распродажах. Школе своей оплатил юбилей: снял Дворец мотостроителей (я говорила с директором школы номер девять: все так и было. — Авт.). Деньги эти на лечение онкобольных… Я случайно взял компьютер и увидел окошко перевода: «Вань, что это?» Он: «Помогаю чуть–чуть…» Чуть–чуть! У мамы моей предынсультное состояние было, так Иван — лучших врачей…

Я вспоминаю еще одну историю, которую рассказал родителям Ткаченко журналист из Нижнего. У него перед матчем кончились в диктофоне батарейки. Ткаченко увидел — и вынул свои из плеера…

Казалось бы, где эти батарейки — и где сотни тысяч на лечение онкобольных?

А дело–то не в суммах: в особом складе души.

- Он добрый, с ним легко, — говорит Евгений. — У моей жены на работе трагедия случилась: женщина покончила с собой, оставила сиротой ребенка. Я рассказал об этом, когда мы компанией на отдыхе веселились. Все поахали — и опять за свои дела, а Иван отвернулся и плачет. «Ты что?!» — «Ребенка жалко».

Между прочим, Панин тоже наш коллега, в прошлом — спортивный обозреватель на радио. Обратился однажды к хоккеисту тогда еще «Торпедо» за протекцией…

Сейчас Евгений пришел с кладбища: помогал беременной вдове друга убирать могилу. Марина Ткаченко в январе ждет сына.

«Господу такие люди в своем царствии нужны»

Этого священника я искала по всем церквям Заволжья. Родители Вани только знали, что был такой отец Владимир, духовник хоккеистов «Локомотива», в епархии оказались не в курсе, а в самой команде, как ни странно, просто обругали меня последними словами.

- Вы — подлые люди, журналисты! — кричал пресс–секретарь. — Зачем вы раскрыли тайну благотворительности: ведь Ваня не хотел, чтобы знали! Вы добили девочку с онкологией! Она теперь плачет, и врачи не знают, что делать; вы предали!!!

Очень не хватает кое–кому Ваниной доброты…

Отец Владимир Вдовин, настоятель храма Смоленской иконы Божией Матери в селе Федоровском, сразу показал в своем домашнем кабинете табличку с именами погибших:

- Каждое утро поминаю их и в церкви служу панихиду. И все священники Ярославля делают сейчас то же самое. Мы сами, нам никто не говорил…

Трогательнее всего на табличке главка «Граждане других государств: Йозеф (Вашичек), Руслан (Салей)…».

Хоккеистов «Локо» отец Владимир помнит еще 15–летними мальчишками: тогда его впервые пригласили на базу этой команды. Просто поговорить. Просто знакомый пригласил.

С тех пор много воды утекло, спортсмены выросли, но продолжали приезжать в сельскую церковь. Постоянно скидывались то на дрова (холодно зимой служить), то на тепловую пушку, то на электрогенератор. Приезжали с женами, отец Владимир крестил их детей… Иван Ткаченко сразу залезал на колокольню и по часу там звонил. Отец Владимир шутил: «Иди–иди, пообщайся с Богом»…

Каждый сентябрь батюшка служил молебен на открытие хоккейного сезона. В этом году не успел: был в Греции, а потом спортсмены улетели. И не прилетели.

- Я не сомневаюсь, что им там хорошо, — говорит священник, и голос его подрагивает. — Они праведно жили и смерть мученическую приняли: Господь принял их в Царствие Небесное. Им хорошо — да нам–то без них плохо… Ванечка Ткаченко недавно дорожку мне купил, по которой верующие к алтарю идут: вот, теперь память…

Он приезжал к священнику и спрашивал: есть ли на приходе люди, которым надо помочь?

Такие есть всегда, и очень скоро прихожане прибегали в церковь: «Батюшка, у нас радость — нам Господь дал!» Священник улыбался в бороду: «Ну я догадываюсь, через кого он дал»…

Вот какой был Иван Ткаченко. Не человек, а золотой дождь. На всех старался излить свое благополучие, со всеми поделиться.

На этом моменте интервью я не выдержала и озвучила малохристианский вопрос, который, очевидно, мучает сегодня многих: почему Господь забирает лучших?

Священник просиял:

- Там ведь тоже нужны лучшие. Благодать исходит не только от Господа, но и от людей, прославленных здесь. А я верю, они будут прославлены…

Я постеснялась спросить, в каком именно чине. Чинов–то ведь немного: страстотерпцы, мученики и святые.

Были бы все богатые такие…

Признаюсь: я не люблю богатых людей. Как у всякого наемного работника, у меня есть четкая уверенность, что честным трудом деньги нажить невозможно и любое состояние украдено, причем у трудового народа.

История Ванечки Ткаченко поколебала этот стереотип. Этот человек, конечно, великий жертвователь, уникум скромности и доброты.

Но от волонтера Ярославы Таньковой, моей коллеги, я знаю, что богатые люди часто дают деньги на лечение тяжелобольных детей. Иначе, по копейке, просто не удавалось бы собирать заоблачные суммы.

Причем богатые непременно жертвуют тайно, анонимно — как Иван Ткаченко.

Так может, на Руси много таких Ванечек? Может быть, все богатые такие или хотя бы некоторые?

Радостнее стало жить на свете с такими мыслями.

Есть идея

«Комсомолка» и «Советский спорт» — за фонд имени Ивана Ткаченко

Память такого человека, как Ваня Ткаченко, обязательно должна быть увековечена, и лучший способ сделать это — продолжить начатое им дело. Благотворительный фонд имени Ивана Ткаченко, с помощью которого спортсмены и клубы могли бы помогать детям, был бы самым достойным вариантом. Но как это сделать? «Комсомольская правда» и «Советский спорт» обращаются к болельщикам с просьбой поделиться своим мнением. Дать совет, если вы специалист в этом вопросе. Высказать пожелания, если эта тема вас взволновала.

Присылайте ваши письма по адресу: 125993, Москва, Старый Петровско–Разумовский проезд, 1/23, стр. 1, 6–й этаж, или по электронной почте:

Комсомольская правда

Tweet